Награда за смелость

Американский балетный театр особенно щедр в этом году на премьеры: «Месяц в деревне» Аштона (кажущийся весьма устаревшим и скучноватым, несмотря на милые, в палевых тонах, декорации, вызывающие аплодисменты публики, и несколько виртуозных соло в партии мальчика Коли), «Симфония в До» Баланчина (возобновление, но ведь после десятилетнего перерыва!), «Корсар» (он идет как раз на этой неделе) и, наконец, давно и с трепетом ожидавшаяся Шостакович-трилогия Алексея Ратманского. 

Награда за смелость
Джордж Баланчин

Трепет понятен: чтобы решиться на хореографическую интерпретацию столь многослойной, откровенно небалетной и непростой для обывательского восприятия музыки, как "Камерная" (переложение автобиографического и трагичного Восьмого квартета, сделанное в свое время Рудольфом Баршаем), или Девятая симфония Шостаковича, нужна смелость. Она оказалась вознаграждена.

Спектакль начался с "Девятой симфонии". Этот балет я видела уже в третий раз, что отнюдь не помешало, как бывает только с очень хорошими произведениями, открыть в нем новые смыслы. Уверена, что открытия будут продолжаться. Процитирую то, что написала после премьеры: «...в 1945 году, после двух монументальных трагических «военных симфоний» - Седьмой (1942) и Восьмой (1943 г) - от Шостаковича ждали победоносной, героической, монументальной Девятой.

А он «разразился» симфонией веселой, молодой, короткой, поставившей критиков в недоумение своим «легкомыслием», а на самом деле очень точно отражавшей и радость выживших, и чувство надежды: казалось, все беды позади и все теперь пойдет по-другому...».

И если раньше в спектакле Ратманского внимание больше всего привлекали «гротеск, игра, «обманки», которые то и дело взрывают зрительские ожидания, мгновенные переходы от печали к хохоту», то теперь (возможно, не без активной роли световой партитуры Дженнифер Типтон) новые (столь же близкие Шостаковичу) оттенки открылись в печальной второй части, где дух захватывало от лирической наполненности танца Полины Семионовой, и особенно в мрачном эпизоде в скерцо, где происходящее на сцене кажется сном, кошмарным воспоминанием о войне, мучительным погружением героя (Марсело Гомес) в прошлое, из которого возвращают к реальности и надежде лишь любовь и нежность его подруги. "Девятая симфония" - тот редчайший случай, когда хореография проясняет - структурно, содержательно - симфонию.

Я не могу сказать того же о второй части "Трилогии" - "Камерной симфонии": уж очень хорошо известно многократно проанализированное ее содержание: музыкальная «эпитафия самому себе» (по мнению Льва Лебединского, который близко знал композитора), созданная в один из самых мрачных моментов его жизни и сотканная из его музыкальных инициалов (D-Es-C-H) и автоцитат - из Первой и Пятой симфоний, «Леди Макбет...», Второго фортепианного трио... Даже и без «нависающего» над образом симфонии смысла, она на редкость трудна для хореографического прочтения: почти вся - в медленном темпе и предельно мрачных тонах.

Но Ратманский и тут нашел по-своему убедительное решение: не пытаясь «пересказывать» содержание симфонии, он находит в нем зерно для собственного повествования. В центре балета - одинокая, подавленная, растерянная фигура героя (Дэвид Холлберг, еще не совсем органичный в этой эмоционально сложной роли), то увлекаемого вихрем странных, злых сил, то пытающегося найти какие-то ответы и опору в трех разных женщинах (Изабелла Бойлстон, Палома Херрера, Джулия Кент), с каждой из которых складывается своя «микроистория». Конец не назовешь светлым, но герой обретает некое творческое прозрение и духовные силы.

Художник спектакля Джордж Цыпин нашел для "Камерной симфонии" мощное визуальное решение: с серовато-зеленоватого, то почти растворяющегося в тумане, то предельно четкого (оттенки меняются - вместе с тоном музыки и хореографии) задника на нас смотрят морщинистые, изможденные, безволосые, с пронзительными глазами головы. Образ, взятый из работ великого художника Павла Филонова, кажется квинтэссенцией депрессии.

Хореография же, чутко отзывающаяся на эмоциональные движения партитуры, полна запоминающихся моментов - особенно в сценах со второй, погибающей «музой» героя, когда в оркестре звучат «Замучен тяжелой неволей» и «Сережа, хороший мой» (из «Леди Макбет»). Далеко не все, конечно, узнают эти мелодии, но каждый почувствует щемящую боль утраты и прощания...

Несмотря на великолепную партитуру "Первого фортепианного концерта", поистине выдающихся солистов (Диана Вишнёва и Кори Стернс, Наталья Осипова и Иван Васильев), на превосходную работу других танцовщиков и абсолютно блистательное в своем остроумии и простоте визуальное решение, финал показался мне не таким интересным.

Серовато-стальной фон задника напоминал водные глубины, в которых «плавали» ярко-красные символы советской жизни - от звезд до болванок. Этот цвет перекликался с костюмами солисток, в то время как кордебалет был одет в облегающие комбинезоны, которые оборачивались к зрителю то бордово-кровавым, то серым цветом (костюмы для всего спектакля сочинил Кесо Деккер).

Это было необычайно остроумно, как и многие хореографические моменты, в частности, финальные «трюки», явно ориентированные на виртуозность Осиповой и Васильева. Впрочем, с точки зрения чистой хореографии лучше всего была вторая, лирическая часть, буквально «пропетая» в длинных, «сложносочиненных» и «сложноподчиненных», переплывающих одна в другую пластических фразах, с редкой красотой исполненных Вишнёвой и Стернсом и «отзывающихся» в дуэте Осиповой и Васильева.

Мне, однако, мешал... оркестр. Точнее - дисбаланс между насыщенностью, динамизмом, энергией того, что происходило на сцене, и довольно жидким звучанием, доносившимся из оркестровой ямы. "Первый концерт" не предполагает большого оркестра - только струнная группа плюс солирующие фортепиано (Алан Моверман) и труба (Карл Албах). Может быть небольшой состав и стал причиной того, что АБТ заменил им объявленную ранее "Первую симфонию", где нужен большой оркестр?

Впрочем, судя по бурной восторженной реакции зала, никого этот дисбаланс не смутил. Вызовов было как никогда много, а при выходе на сцену Алексея Ратманского весь заполненный до предела зал "Метрополитен-опера" аплодировал стоя.

К сожалению, было запланировано только четыре спектакля "Шостакович-трилогии" (возможно, дирекция труппы боялась, что публику отпугнет абстрактное название и музыка Шостаковича). Так что вам, дорогие читатели, уже не удастся увидеть балет в этом сезоне. Но сомнений в том, что он надолго останется в репертуаре труппы, у меня нет. Так что все впереди! 

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру